Главная > Журнал "Морское наследие" > Андреевский флаг над Каспием

Журнал "Морское наследие"

Андреевский флаг над Каспием

07.03.2017

…Летом 1554 г. по повелению царя Московского Иоанна IV Васильевича тридцатитысячное войско на стругах под предводительством князя Юрия Ивановича Пронского-Шемякина «со многими пушками и со всяким воинским снарядом» спустилось от Нижнего Новгорода по Волге к землям Астраханского ханства, разбило наголову войско местных татар, взяло их столицу и, овладев волжской поймой, вышло к Каспию – свободному «ничейному» морю, на котором ни один народ не имел флота.

Небольшие персидские суденышки – киржимы – не могли составить конкуренции для «народа корабельного», как называли местные торговцы русских купцов, которые «умели из брусьев с перерубами, как избу, бусу срубить, и на ней по морю с одним большим парусом по ветру ходить» вдоль западного побережья Каспийского моря.

Рис. 1. Каспийские бусы. Гравюра конца XVI в.

Установление морских сообщений с крупными центрами Персии – Дербентом, Шемахой, Энзели – позволило сформировать Волжско-Каспийский торговый путь, по которому товары, прежде всего, персидский шелк, доставляли не только в центральные районы Московского царства, но и в Европу.

Рис. 2. Дербент. Гравюра конца XVI в.

Николай Михайлович Карамзин писал: «Кроме славы и блеска, Россия, примкнув свои владения к морю Каспийскому, открыла для себя новые источники богатства и силы, ее торговля и политическое влияние распространились. Звук оружия изгнал чужеземцев из Астрахани, но спокойствие и тишина возвратили их». После выхода к Каспию в Астрахань по Волге ежегодно стало приходить до 500 купеческих судов с товарами, предназначенными для морской торговли.

Рис. 3. Астрахань. Гравюра конца XVI в.

Важным этапом в развитии морской торговли стало появление в России, а затем и на Каспии английских купцов. Торговая компания снарядила экспедицию из трех кораблей на поиски северо-восточного пути в Китай, но выдержать шторма у берегов Норвегии посчастливилось лишь кораблю «Эдвард Бонавентура» капитана Ричарда Ченслера. Ему удалось обогнуть Кольский полуостров и 24 августа 1553 г. бросить якорь у Николо-Корельского монастыря в устье Северной Двины.

Рис. 4. Памятный знак экспедиции капитана Ченслера, установленный в Северодвинске. Надпись на камне: «Ричарду Ченслеру, капитану „Эдуарда Бонавентуры“, Лондон, с чьим приходом сюда 24 августа 1553 года начались регулярные отношения России с Англией»

25 апреля 1561 г. Английская королева Елизавета I направила Ивану Грозному послание, в котором выразила благодарность за «дружество вашего величества к нам и нашим подданным» и надежду, что Дженкинсону будет оказана милость рекомендовать ее слугу царю Персидскому. Иван IV Васильевич откликнулся на просьбу и в тот же год полномочный посол совершил путешествие по Волжско-Каспийскому маршруту и впервые подробно описал свое путешествие. Его путь, начавшийся в столице, пролегал по маршруту Москва-река — Ока, затем по Волге через Нижний Новгород, Казань, Астрахань, оттуда по Каспийскому морю в крепость Тарки, далее в Дербент и Шабран, наконец, по сухопутной дороге Шемаха — Ардебиль в столицу иранской Сефевидской державы Казвин.

 

Рис. 5. Карта Московии Э. Дженкинсона. Конец XVI в.

Так было положено начало беспошлинному плаванию судов с английскими товарами по Каспию.

Однако англичане попытались захватить монополию в торговле по Каспию и стали притеснять русских купцов, поэтому царь лишил их привилегий, и объявил: «Все наши грамоты, которые до сего дня мы давали о торговых делах, мы отныне за грамоты не считаем. А Московское государство и без английских товаров не бедно было».

Рис. 6. Карта Каспийского моря Э. Дженкинсона. Конец XVI в.

Надежно укрепиться на Каспийском море можно было только овладев его западным побережьем. Для подготовки похода, доставки войск и всего необходимого были мобилизованы все корабли, ходившие по Каспию, и на верфях волжских городов спешно построены новые суда. Было задействовано 442 единицы корабельных ботов, шняв, гукоров, шкоутов, талок, яхт, эверсов, галштов, ластовых судов и островских лодок. Торговля замерла: все суда работали на поход.

Итог Каспийского похода подвел договор 12 сентября 1723 г., по которому шах «уступает в вечное владение города Дербент, Баку с землями к ним принадлежащими по Каспийскому морю, лежащими землями и местами, також-де и провинции Гилян, Мазондрон и Астрабат, и имеют оные от сего времени вечно в стороне е. и. в. всероссийского остаться и в его подданстве быть». В свою очередь, Петр I обещал шаху «добрую и постоянную свою дружбу и высокомонаршеское свое сильное вспоможение против всех его бунтовщиков и для усмирения оных и содержания его шахова величества на персидском престоле». Важным положением договора был пункт, по которому Персия не имела права судоходства по Каспию: вся морская торговля находилась в ведении России.

Кто стал хозяином Каспия, подтвердили действия командира Астраханского порта капитана фон Вердена. 29 ноября 1724 г. он направил в Адмиралтейств-коллегию сообщение, что в море арестованы суда иностранных купцов с товарами, которые не имеют его разрешения на выход в море. Контр-адмирал А.Н. Синявин, направленный в Астрахань, приказал временно прекратить строительство торговых судов для купцов, пока не будут построены корабли для снабжения войск в занятых провинциях.

Русское правительство, стремясь обеспечить союз с Персией, не допустив ее выступления на стороне султана, вынуждено было 10 марта 1735 г. «прежде времени отдать и возвратить города Баку и Дербент и с подлежащими землями и деревнями по-прежнему Иранскому государству и очистить, как скоро время допустить может, вывод войск российских из оных».

С установлением мира на землях Персии обмен товарами по Каспию возобновился преимущественно на российских судах согласно договоренности времен Петра I о монопольном праве России иметь корабли на Каспии.

Рис. 8. Надир-шах. Худ. Бахрам. Из собрания Государственного Эрмитажа

Англичане вынашивали планы нарушить монополию России на мореплавание по Каспию, всячески стремились убедить шаха создать свой флот. Устройство верфи, само строительство кораблей, их вооружение и комплектование экипажей «английские друзья Персии» брали на себя, нужно было только согласие шаха.

 

В конце 1730-х годов российских корабельных мастеров и матросов стали чаще приглашать на службу к шаху, а персидские купцы просили продать им корабельный лес. Российский резидент Иван Клушин сообщал, что морские разбойники, против которых развернул настоящую войну астраханский губернатор Василий Никитич Татищев, находят убежище в Персии. В 1737 г. сдались шаху 12 пиратов, которых преследовали русские суда, в 1739 г. персы сами захватили 19 морских разбойников, но вопреки требованиям выдать бандитов российским властям все они получили места для работы в Мазандаране с высокой оплатой.

Рис. 9. В.Н. Татищев

Объяснить эти факты иначе как попыткой нарушить существующие договоренности и построить свой флот было нельзя. В.Н. Татищев строго предписал купцам, ведущим морскую торговлю на Каспии, не продавать свои суда персам, не отпускать в рейс опытных корабельных мастеров, обходиться наименьшим числом людей, не допускать продажи якорей, канатов и парусов. Матросы, плавающие в Персию, должны были иметь в Астрахани жен, детей и дома. Был даже наложен запрет на заходы в порты провинции Мазандаран, привлекавшие торговых людей выгодными подрядами на перевоз местной нефти и других товаров,  где, по сведениям агентов, планировалось строительство верфи, Капитанам предписывалось в случае кораблекрушения сжечь судно, чтобы оно не досталось персам, а якоря, паруса и сохранившиеся детали сдать по описи на специально снаряженные корабли для доставки в Астрахань. Все это строго контролировал военный губернатор.

Персидский флот действительно строился, инициатором был англичанин Джон Эльтон. Ранее он вошел в состав Оренбургской экспедиции, созданной в 1735 г. обер-секретарем И.К. Кириловым, и стал заметной фигурой среди членов экспедиции. Он был знаком с фортификацией, картографией, морским делом, торговлей, являясь купцом «Московской компании». Начальник экспедиции и одновременно губернатор Астраханской губернии В.Н. Татищев высоко оценил составленные англичанином карты самарской излучины Волги и реки Яик, помог ему наладить личный бизнес в торговле с Персией.

Эльтон был обязан России не только богатством, которое нажил здесь, но, можно сказать, самой жизнью: когда он тяжело заболел, губернатор организовал за ним персональный уход. И вот этот человек попытался нанести ущерб России, поступив на службу к Надир-шаху. Освоившись в окружении шаха, Эльтон сообщал в Англию, что принялся активно внушать шаху мысль: «Персидский флот мог бы российскому оружию препятствия приключить в случае какого-либо будущего покушения против северных персидских провинций по берегу Каспийского моря лежащих». Ему удалось убедить шаха в реальности предложенного.

После смерти Петра I, лишившего англичан многих привилегий, они продолжали вести торговлю по Волжско-Каспийскому пути, и даже добились восстановления льгот. По договору 1734 г. английские купцы получили право торговать с Персией транзитом через территорию России с уплатой мизерной пошлины 3 % с оценочной суммы товара.

Астраханским таможенникам показался необычным тот факт, что ответственный за товар купец Джон Эльтон на корабле отсутствовал, а оформлял документы на прибывший груз английский шкипер, объясняя отсутствие хозяина торговыми делами. Один из дотошных таможенников попытался узнать у русских матросов, плававших на судне, какие это дела заставили Эльтона отправить крупную партию дорого товара без личного присмотра и остаться в Персии.

Рис. 10. Джон Эльтон(?). Худ. Дж. Вандербанк. Из собрания Морского музея в Гринвиче

Два участника плавания на «Императоре России» Петр Степанов и Федор Иванов рассказали, что Эльтон остался в порту Ленгеруте «при строении корабля персианам <…> длиною по килю на девяносто футов, и слышно, <…> на нем поставлено будет сорок пушек». Таких кораблей Россия на Каспии не имела, и естественно, в Астраханском адмиралтействе с беспокойством встретили это сообщение, немедленно переправив его в столицу.

Запрет на строительство военных судов персами, установленный еще при Петре I, оставался в силе и был подтвержден всеми более поздними договорами, поэтому Сенат и Адмиралтейств-коллегия обратились к канцлеру Бестужеву с просьбой принять меры для соблюдения принятых договоров, но никаких конкретных шагов от него не дождались. Тем временем пришло сообщение от других российских моряков, совершавших плавания на судах, обслуживающих английских купцов, о строительстве второго корабля. Решились напрямую обратиться к императрице, и 24 апреля 1746 г. при докладе об иностранных делах Елизавете Петровне было доложено о действии англичан на Каспии.

К этому времени были получены сведения о появлении военного корабля персов у Дербента, причем его капитан-англичанин требовал от российских судов «салютации» в его честь, а члены его экипажа за неисполнение этих требований «били и другие озлобления делали русским купцам». О том, что строительство новых кораблей ведется Эльтоном широко, свидетельствовал и тот факт, что в Астрахани было задержано два корабля англичан, нагруженных такелажем для вооружения судов и другими корабельными принадлежностями.

Императрица решила: «Английскую коммерцию в Персию теперь немедленно пресечь и английскому послу о том объявить; а каким бы образом это заведенное строение судов вовсе искоренить, о том в Сенате вместе с коллегиею Иностранных дел советоваться и меры без упущения времени принимать».

У канцлера, докладывавшего императрице, совет был готов: корабли атаковать и сжечь, Элтона захватить, поскольку нет кораблей, нет строителя – нет и проблемы. С этим в принципе полностью согласились доверенные люди императрицы, которым было поручено в строжайшей тайне обсудить детали акции.

Решили воспользоваться нестабильной обстановкой в стране: «Предписать находящемуся в Гиляни резидентом Черкасову подкупить из бунтовщиков или других персиян, чтоб сожгли все корабли, построенные или еще строящиеся, сжечь также заведенное там адмиралтейство, амбары, парусные и прочие фабрики и инструменты, что можно будет, то бы все сожгли, а иное разорили б до основания, к чему хотя нескольких разных людей уговорить, чтоб они это сожжение как можно скорее сделали, и за то им хотя бы и знатную сумму из казенных денег выдать». Была поставлена задача «заводчика этого корабельного строения Эльтона оттуда достать, или уговорить, или тайно схватить, или у персиян за деньги выпросить и немедленно в Астрахань отослать». Вероятно, советники Елизаветы Петровны не исключали возможность военного конфликта, вызванного успешным уничтожением адмиралтейства и построенных судов, поэтому предлагалось в Астрахани держать наготове достаточное число морских судов, на которых в случае нужды перевозить войско и провиант, отправить туда готовые суда из Казани и строить новые. В Кизляре были сосредоточены войска, готовые к боевым действиям.

Для выполнения принятого плана Адмиралтейств-коллегия определила два корабля, находящиеся в Астрахани, и офицеров, которые должны были ими командовать – мичманов Михаила Рагозео и Илью Токмачева. Общее руководство операцией возглавил глава российской миссии в Персии Ф.Л. Черкесов. Российская миссия находилась в городе Решт – столице провинции Гилян, а на территории этой же провинции находился порт Ленгерут, где было создано адмиралтейство. Оно было укреплено и представляло собой настоящую крепость, а кораблестроитель Эльтон был объявлен правителем Лангерута. Под его командованием находились иностранцы, обслуживающие работу на верфи, в том числе бежавшие из России морские разбойники и воины-наемники.

Приказ на проведение операции поступил в конце декабря 1747 г., а в июне 1747 г. Надир-шах был убит заговорщиками, и страна вновь погрузилась в хаос, вызванный борьбой между лидерами группировок и племен за трон шаха. Воспользоваться этим обстоятельством и намеревались участники секретной акции.

Подготовку операции проводили и разведчики главы российской миссии Ф.Л. Черкесова. Под видом покупки пшена они дважды посетили Лангерут, проникли в адмиралтейство Эльтона, сняли план объектов, наметили, как их легче уничтожить. Атаку должны были совершить две восьмивесельные лодки, на которых специально подобранные матросы под видом разбойников должны были напасть на адмиралтейство, а после его уничтожения уйти в море.

Обстановка осложнялась тем, что в непрерывной цепи восстаний власть в провинции переходила из рук в руки разбойничьих банд или военных группировок. Сам Черкесов вынужден был покинуть Решт после того, как в провинции установилась власть нового наместника, настроенного против присутствия русских.

Мичману И. Токмачеву на своем судне пришлось заняться эвакуацией морем из Гиляна в Россию российских и иностранных купцов, отложив сроки операции. Вновь прибывший русский консул Иван Данилов, обосновавшийся в селении Зинзили на берегу Каспия, сумел установить добрые отношения с захватившим власть в Гиляне очередным мятежным вождем Хаджи-Джеймалем и восстановить его против английского кораблестроителя. Данилов «по дружбе» сообщил ему, что Эльтону для дальнейшего строительства кораблей направили крупные денежные средства. Наверное, это стало решающим аргументом, и для атаки новый хозяин Гиляни выделил 1000 своих головорезов.

Результаты этого набега позже оценил в своем рапорте мичман И. Токмачев: «В Ленгаруте персидское адмиралтейство и городок <…> все разорено и шлюпки изрублены <…>, а припасы персияне растащили». Самого кораблестроителя мятежники отправили в столицу провинции Решт, а два больших судна и два построенных бота переведели в Зинзили.

Рис. 12. Баку. Гравюра середины XVIII в.

Для завершения операции и уничтожения этих судов в море вышли гекбот «Святой Илья», вооруженный 10 пушками и 12-пушечная шнява «Святая Екатерина». На корабли были доставлены ядра и порох из расчета по 12 выстрелов на каждое орудие, зажигательные гранаты и нефть. 30 июля суда вышли в море. Достигнув Решта, куда отвезли английского кораблестроителя, русские офицеры надеялись его захватить, но выяснилось, что «известный англичанин Эльтон нынешнею весною совершенно убит» бандитами, прослышавшими о его богатствах.

Вскоре увенчался успехом поиск двух больших боевых судов, стоявших на якоре в 12 верстах от верфи. Приготовились к бою, и ночью на двух шлюпках, переодев матросов «в приличное платье под видом разбойников», мичман Илья Токмачев подошел к кораблям. Абордажный бой не состоялся, так как охраны на месте не оказалось. Времени было достаточно для того, чтобы внимательно осмотреть строящиеся суда, обмерить их и подготовить к уничтожению.

Это были трехмачтовые корабли. Самый крупный был двухдечным, длиной 100 английских футов, шириной 22 фута. На верхнем деке были расположены 24 пушечных порта. Второй корабль – однодечный – длиной 90 футов и шириной 22 фута. По каждому борту имелось четыре пушечных порта. Оба корабля облили нефтью и подожгли. После того, как убедились, что оба судна полностью сгорели, гекбот и шнява взяли курс на Астрахань. Поиски двух малых ботов были прекращены в связи с внезапной болезнью, а затем и смертью участвовавшего в операции мичмана М. Рагозео.

 

Рис.13. Британский 24-пушечный корабль – возможный прототип одного сожженных в Лангуруте. Худ. Дж. Кливли.

 

После возвращения в порт мичман И. Токмачев представил рапорт, изложив все детали выполнения приказа и поименно указав 46 участников акции. Рапорт о том, что кораблестроение, начатое англичанами, способное со временем нарушить господство русской флотилии на Каспии, уничтожено, был доставлен в столицу в ноябре 1751 г.

Но только через год после напоминания Астраханского губернатора Ивана Ануфриевича Брылкина об обещанной награде исполнителям акции вышел высочайший императорский указ: «Всемилостивейшие указали Мы обретающегося в Астрахани от флота лейтенанта Илью Токмачева и бывших с ним в некоторой секретной посылке морских служителей и солдат <…> за службу их наградить чинами; <…> сверх того в награждение пожаловали Мы деньгами». По тем временам деньги были немалые. Лейтенант Токмачев и вдова мичмана Рагозео получили по тысяче рублей. Значительные суммы достались и другим участникам операции.

Илья Васильевич Токмачев посвятил Астрахани и Каспию дальнейшую службу. В 1752 г. был назначен командиром Астраханского порта, принимал участие в многочисленных экспедициях на Каспии, и в 1764–1765 гг. сделал подробную опись его восточного берега. С 1775 г. он обер-штер-кригс-комиссар флота, а закончил службу генерал-майором.

Часть денежной награды он вложил в возведение астраханского храма, став инициатором его строительства и меценатом. Местный архиепископ выдал «морскому флота капитану Токмачеву» грамоту и благословение на «возобновление здесь, в Астрахани, церкви во имя Апостолов Петра и Павла».

Санкции, наложенные на английскую торговлю по Каспию, вызванные началом строительства военных судов на Каспийском море, принесли значительные убытки «Московской компании», и наладить транзитную торговлю был послан в Россию член правления компании британских купцов Ханвей. Ему же поручили урегулировать конфликт, возникший во взаимоотношениях английских купцов и правительства Персии в связи с уничтожением «разбойниками» судов, построенных Эльтоном, и его убийством.

Мирная торговля на Каспии вновь наладилась. Монопольное право россиян иметь на Каспии боевые корабли оставалось неколебимым, но сам факт попытки создать на Каспии военный флот заставил дипломатов в Гюлистанском мирном договоре между Россией и Ираном особо выделить: «В рассуждении же военных судов, то как прежде войны, так равно во время мира и всегда российский военный флаг один существовал на Каспийском море, тот в сем уважении и теперь предоставляется ему одному прежнее право с тем, что кроме российской державы никакая другая держава не может иметь на Каспийском море военного флага».

 

Доцент СПбГМТУ, член Союза журналистов Санкт-Петербурга

Анатолий Георгиевич Кучирь